Ирина Счастная — активистка, бывшая редакторка телеграм-канала «Мая краіна Беларусь» — вернулась в Беларусь тогда, когда политически активные люди только начали уезжать — в сентябре 2020 года. Вскоре её задержали, а затем приговорили к четырём годам заключения по статье о массовых беспорядках. После освобождения беларуска выехала в Польшу, где воссоединились с семьёй. Она рассказала проекту MOST «Мы вернёмся», через что ей пришлось пройти и как она теперь заново знакомится с сыном и учится общаться с людьми.
Ирину задержали в ноябре 2020 года. К тому моменту она уже осознавала степень риска и думала уехать, но не успела.
В день, когда к женщине пришли с обыском, в квартире с ней был 10-летний сын — он учился во вторую смену. Ирина вспоминает, каким тяжёлым было прощание с ним: тогда беларуска уже понимала, что снова увидит мальчика не скоро. Так и вышло: почти четыре года сын рос без неё.
— Говорить, что это ребёнок, я уже не могу. Это молодой человек, ему 14 лет, он очень рассудительный. У него на все вещи своя точка зрения. Он знает, чего хочет от будущего. И конечно, он уже большой, он ростом с меня. Это не тот малыш пухленький, который сидел в квартире, когда проходил обыск, — говорит Ирина.
Женщина признаётся, что сейчас заново знакомится с сыном. Она открыла, что он уже не хочет возвращаться на родину.
— Пытаюсь ему объяснять, что Беларусь — это не только страх, репрессии и режим. Это его домик в деревне, куда он ездил с младенчества. Беларусь — это история, это богатейшая культура. Он это всё понимает, но всё-таки у него остались плохие ассоциации.
«Жёсткий и едкий комплекс неполноценности»
Жизнь в колонии Ирина называет персональным адом. Она говорит, что там всё устроено таким образом, чтобы «политический себя чувствовал совершенно особенным, чтобы не расслаблялся ни на секунду». Унижения и запугивания не проходят бесследно. Теперь Ирине приходится привыкать не только к семье, но и в целом к жизни в обществе.
— Не понимаю, как наладить связи с людьми. В целом вопрос коммуникации очень болезненный, потому что, наверное, что-то произошло там, в местах лишения свободы. У меня лучшее состояние — это когда я нахожусь одна.
Многие бывшие заключённые тяжело адаптируются к жизни после освобождения.
— Знаю много бывших политзаключённых, которые продолжают ментально находиться в тюрьме. Потому что приобретённый опыт имеет негативные последствия. Это внутреннее несогласие, непонимание нового мира, в котором ты оказался, жёсткий и едкий комплекс неполноценности, — объясняет женщина.
«Хотелось бы, чтобы все причастные осознали степень своих злодеяний»
Ирине предлагали писать прошение о помиловании, но она этого не сделала: понимала, что в её случае это бесполезно. Она вспоминает, что тогда по помилованию выходили единицы. Между тем сотрудники колонии убеждали заключённых писать прошения специфическим образом:
— Один сотрудник говорил: «Всего 14 мест. Успейте попасть в ТОП-14».
На вопрос о том, хочет ли она мести после всего, что ей пришлось пережить, Ирина отвечает положительно, говоря, что «всё должно быть по закону». И тут же добавляет:
— Хотелось бы, чтобы все причастные осознали степень своих злодеяний.
Полностью историю Ирины Счастной смотрите в выпуске «Мы вернёмся».
