В 500 метрах от забора, возведённого на польской стороне границы с Беларусью, стоит деревня Озераны Мале. Сейчас в ней постоянно живут всего трое жителей, ещё пара человек приезжают сюда периодически. Но уже несколько недель деревня не сходит со страниц польских изданий. Всё дело в необычной инициативе местного солтыса, или старосты, Лешека Скродского. Он предложил всем желающим переселяться в деревню и выкладывает на YouTube видео о том, как вольготно жить в Озеранах. Мы посмотрели завораживающие ролики и тоже отправилась в деревню.

Добраться до Озеран без машины непросто. Автобусы сюда не ходят, а сама деревня словно затерялась среди лесов, холмов и нескольких озёр — благодаря им она и получила своё название.

В Озераны нас подвозит Лешек Скродский. Путь лежит через Бобровники — когда-то здесь работал погранпереход через беларусско-польскую границу, но с февраля 2023 года движение через него закрыто. Так Польша отреагировала на приговор активисту польского происхождения и журналисту Анджею Почобуту.

Лешеку 57 лет, родился он на Мазурах, на северо-востоке Польши, но почти всю жизнь прожил в Белостоке — работал в полиции. Выйдя на пенсию, мужчина стал старостой  деревни, откуда родом его жена.

По дороге нас останавливают пограничники. Кажется, сейчас придётся показывать документы и объясняться, что мы делаем в километре от беларусской границы. Но оказывается, пограничники просто хотят поболтать с Лешеком: им интересно узнать, что изменилось в деревне, после того как о ней заговорила вся Польша. Да и журналисты их не удивляют. Когда ролик пана Скродского привлёк всеобщее внимание, снимать репортажи в Озераны приезжают по несколько раз в неделю. А у старосты теперь плотное расписание.

Из Англии — в Бобровники, чтобы быть ближе к бабушке

Не проехав и нескольких сотен метров, замечаем группу военных. Они, развалившись на лавочке, курят. Лешек объясняет, что сейчас у военных пересменка — они ждут, когда за ними приедет служебная машина.

— Я почти всех знаю — они покупают у меня топинамбур, — рассказывает староста.

Эту должность Лешек занимает всего полгода, но, кажется, в курсе всего, что происходит в Озеранах и околицах. Лешек охотно рассказывает, кто купил заброшенный дом в Бобровниках, от чего подохли быки у парня из соседней деревни и кто в детстве украл из местной церкви коробку для пожертвований.

— Это дом очень приятной пани Магдалены. Она много лет прожила в Великобритании, а потом приехала в Бобровники и купила участок, — Лешек подъезжает к калитке и несколько раз сигналит.

Магдалена рассказывает, что её бабушка родом с Гродненщины. Поэтому она купила дом в Бобровниках, чтобы быть ближе к своим корням. Теперь в тёплое время года женщина проводит занятия прямо на своём участке — показывает, как делать тряпичных куколок-крупеничек.

— А ещё я вышиваю на вашем беларусском льне. Узор уходит корнями в гродненскую традицию, — рассказывает Магдалена.

Телевизор есть, но программы только беларусские

Наконец приезжаем в Озераны. Раньше в деревне жило до 200 человек, теперь постоянных жителей всего трое. Лешек тоже приезжает сюда лишь периодически, чтобы привести участок в порядок.

Он знакомит нас со старожилом деревни, 68-летним Ромеком, в прошлом известным на всю деревню и окрестности гармонистом.

— Очень общительный и умный парень, — описывает его староста. Чтобы задобрить и расположить к разговору, Лешек угощает соседа колбасой и булочкой.

Дом Ромека — самый большой и высокий в деревне. Правда, приходит в запустение. Даже туалета нет — Ромеку приходится ходить в хлев.

Внутри дома прохладно. В кухне умывается кот — завидев нас, он тут же прошмыгивает в дверь. В комнате, где спит Ромек, стоит телевизор (правда, ловит только канал «Беларусь 1», а польского телевидения Ромек не смотрит). Несколько икон на стенах, в углах колышутся паутинки.

Ромек на пенсии — говорит, что на днях должен прийти почтальон и принести деньги. Пенсия у Ромека — всего 800 злотых, это менее половины от установленного в Польше минимального размера. Староста объясняет, что большая часть суммы уходит на кредиты, которые «нечестные люди» оформили на Ромека.

Сам мужчина почти никуда не выбирается, у него сильно болят ноги — ходит он медленно, опираясь на палочку. Ромек подозревает, что это наследственное: у его родителей тоже были проблемы с ногами.

— Я беларус. Тут [в деревне] католиков и нет. Была одна, но она уже померла. Ну и Лешек — но он хороший парень, — сбивчиво рассказывает Ромек.

Мужчина вспоминает, что раньше в Озеранах было весело: молодые устраивали танцы, а Ромек аккомпанировал им на аккордеоне.

Теперь большинство жителей уже умерло, другие разъехались в города. Уехали и братья Ромека — один живёт в Белостоке, второй — в Гродно.

— Моя жена продала мои инструменты, чтобы не играл. Сын тоже уехал — не общается со мной. А я в Озеранах с рождения. Думаю, буду здесь до конца — тут и уйду.

«Три-четыре месяца — и границу откроют»

От Озеран до беларусской границы — 500 метров. Разглядеть забор, разделяющий две страны, не составит труда — видна даже пограничная будка и табличка с надписью Granica Państwa («Граница государства»).

Из дома 73-летнего Мирека беларусские леса видны хорошо. Мужчина приехал сюда девять лет назад из Быдгоща. Был водителем у одной художницы, завез её в Озераны, да так тут и остался. На строительство салатового дома с жёлтыми окнами поляку потребовалось сто дней — всё делал своими руками.

Жизнь в приграничной зоне особых эмоций у Мирека не вызывает: пограничники и военные его не пугают, мигрантов он не видел ни разу.

— Три-четыре месяца — и границу откроют, — уверен он.

За свою жизнь Мирек успел пожить в Варшаве, Берлине и Франкфурте. Знает четыре языка: польский, английский, немецкий и русский. Соглашается пообщаться с нами и разрешает сделать фото только после того, как переоденет рабочую кепку на соломенную шляпу. «Это человек Возрождения», — характеризует его староста.

Мужчина пишет стихи, а ещё мастерит деревянные колышки и расписывает их шутливыми фразами, которые можно перевести, например, так: «Смело используй, используй с умом — и вскоре тёща тебя зауважает».

Ещё одна страсть Мирека — крокусы. На участке он высадил более тысячи цветов, некоторые из них уже успели проклюнуться — видны жёлтые лепестки. Пока мы с Миреком любуемся крокусами, происходит страшное: Лешек, желая проверить, не взошёл ли чеснок, проходит прямо по грядке с молодыми цветами.

— Ну, ку*ва мать, что ты делаешь? Крокусы! Два года тут растут и для чего, чтобы ты их потоптал? — кричит Мирек.

Лешек уверяет, что ни одного цветка он не задел.

На участке Мирека красуется деревянная инсталляция: православные и католические кресты, звезда Давида и исламский полумесяц. Мужчина сделал это своими руками как дань памяти народам, жившим на этих землях.

Раньше зарабатывали контрабандой, теперь — хозяйством

Лешек показывает нам единственный кирпичный дом в Озеренах. Он заброшен и постепенно разрушается — уцелела лишь одна стена. Под козырьком крыши из кирпичей выложен крест.

— Пстрыкни (сфотографируй. — Прим. MOST). Пускай люди видят, что участки тут можно купить, — просит Лешек.

Цены не бросовые. За один участок в соседней деревне просят 105 тыс. злотых, за другой — он в частной собственности — 170 тыс. злотых. Но это предложения скорее для граждан Польши, иностранцам придётся повозиться, чтобы получить разрешение МВД на покупку земли в приграничье.

Напротив разрушенного дома стоит другой — аккуратный, с новой крышей и стеклопакетами. По участку бегают упитанные куры, пушистый кот старательно умывается. Этот дом принадлежит 59-летнему Янеку. Но в день нашего приезда он не в духе — ему недавно удалили зуб.

— Ох и сильное воспаление там было — щека вот так вздулась, — рассказывает Лешек.

Янек на разговор не настроен. Говорит, нервничает из-за боли, к тому же много работы по хозяйству. Мужчина живёт вместе с братом — у того есть квартира в Белостоке, но он всё равно предпочитает жизнь в деревне.

Когда Янек был помоложе, часто ездил в Берестовицу — сопредельный с Бобровниками пункт пропуска с беларусской стороны границы. Оттуда привозил спирт и сигареты на продажу, так и зарабатывал. Сейчас с этим стало сложнее, признаётся мужчина. Но полностью контрабанду не закрыть: во время разговора Янек достаёт пачку сигарет «Минск» — говорит, она обошлась ему в 11 злотых.

Теперь Янек завёл хозяйство — продаёт яйца по 2 злотых за штуку и держит баранов. Он считает, что их мясо намного вкуснее и полезнее, чем свиное.

«Хочу, чтобы сюда приезжали люди»

В конце деревни стоит дом Лешека. Сейчас там ведутся работы — староста создаёт агротуристический комплекс. Но из-за близости к границе и большого количества военных желающих остановиться в Озеранах почти нет. Бизнес идёт туго.

Тем не менее Лешек старательно готовится к приезду гостей. Забор он украсил фотографиями, на деревья повесил лампочки, а по участку расставил пластиковых фламинго. Две деревянных фигурки, бабушки и дедушки, Лешек сделал, вдохновившись своими тестями.

Домики для туристов староста строит за свои деньги. Ему даже пришлось поехать в Германию на заработки. Полгода Лешек работал опекуном, помогал пожилым людям с деменцией.

— Евросоюз ни копейки не дал. С гминой тоже непросто теперь. Им не нравится, что я стал говорить о проблемах деревни вслух. А я просто хочу, чтобы сюда приезжали люди и чтобы Озераны не вымерли, — объясняет Лешек.

Сейчас в одном из домиков старосты живёт беларус Владимир (имя изменено). Мужчина помогает Лешеку в строительстве.

— Зараз з’явілася шмат людзей, якія хочуць скарыстацца дабрынёй Лешыка. А ён такі чалавек, якому складана адмовіцца, — усім дапамагае, — рассказывает Владимир.

Мужчина мечтает создать из Озеран место, куда смогли бы приезжать беларусы.

— Калі не атрымалася ў сваёй краіне, няхай тут маленькую і бяспечную Беларусь створым, — добавляет Владимир.

«Топинамбур вылечит всё, кроме смерти»

Накануне случился сильный ветер — он потрепал рекламные баннеры, на которых написано, что в деревню проведён интернет. Лешек их старательно поправляет.

Установлен в деревне и общественный туалет. Внутри — фотография двух жителей Озеран, которые в 1920-х годах вступили в ряды красной армии.

Лешек возделывает поля топинамбура. По словам старосты, растение обладает чуть ли не магическими свойствами. Староста даже поставил деревянную табличку «Топинамбур вылечит всё, кроме смерти». Мужчина угощает нас квашеным, маринованным и свежим топинамбуром.

— Я его продаю, получается неплохой доход — 25 злотых за баночку. Отправляю по всей стране через пачкоматы, — объясняет Лешек.

Пока во владении мужчины четыре участка. Он хотел было купить ещё один, но для этого пришлось бы разменять квартиру в Белостоке — жена на такой шаг не решилась.

Топинамбуровые поля подходят вплотную к границе. Лешек возит нас на машине — расстояние между его участком и забором стремительно сокращается. Становится не по себе, и мы просим старосту притормозить.

— Это моя земля. Что хочу, то на ней и делаю. Могу и так, и вот так ездить, пускай смотрят, — Лешек выписывает крутые виражи по полю.

«То, что сейчас происходит, — ответственность политиков»

Лешек возит нас по околицам деревни. Мы поднимаемся на высокий холм — с него видны и польские леса, и постройки на беларусской стороне. Вероятно, они находятся на территории деревни Диневичи. По словам старосты, раньше жители польской стороны ходили на работу в беларусские сельсоветы.

На холме стоит небольшая самодельная хижина, обтянутая клеёнкой. Внутри — две лавки и пустые пластиковые бутылки.

— Здесь военные сидели. Один дрон прилетит — и нет ни парней, ни домика, — задумчиво говорит Лешек.

Солнце постепенно садится за горизонт. Староста отмечает, что в Озеранах самое чистое небо и самые красивые закаты. На беларусской стороне границы зажигаются огни.

— Я не делю людей на беларусов, поляков, украинцев. Всегда говорю: есть люди плохие, а есть хорошие. А то, что сейчас происходит, — ответственность политиков и дипломатов, которые, видно, не очень-то хорошо учились своему делу, — говорит он.

Кто и как спасает вымирающие деревни в Беларуси

Вымирание деревень — не только польская проблема. Согласно информации Национального статистического комитета Беларуси, за последние пять лет с карты страны пропало 75 деревень. Если в 2020 году количество населённых пунктов составляло 23.265, то к 2024 году их осталось 23.191, а к 2025-му — 23.190.

С января 2023 года в Беларуси действует Единый реестр пустующих домов. Здания, в которых никто не живёт, могут признать отчуждёнными, включить в реестр, а потом продать с аукциона или снести. На 1 января 2025 года в Гродненской области было 4.513 таких домов. Если дом долго не интересует покупателей, то цену могут снизить даже до одной базовой — 42 рублей. По такой цене в 2024 году на Гродненщине продали 202 дома. Снесли в 2,5 раза больше.

С февраля 2025 года Минтруда реализует финансовую программу поддержки для тех, кто переезжает жить в деревню. Людям готовы выплачивать 9-кратный размер бюджета прожиточного минимума — чуть больше 4 тыс. рублей. При этом на новом месте человек претендует на работу. В рамках программы между переселенцем, службой занятости и работодателем заключается трёхсторонних договор.

Впрочем, есть в Беларуси люди, которые готовы восстанавливать деревни и без государственных субсидий. Например, 11 лет назад бизнесмен Павел Радюкевич решил восстановить деревню Тиневичи Гродненской области — и выкупил почти все дома в ней. Их восстановили, установили шлагбаум и даже сделали офис с рецепцией. Сейчас это туристическая деревня «Белые луга» — что-то между этнографическим музеем, крестьянским хозяйством и отдыхом в стиле «всё включено».

Ксения и Михаил из Минска в 2023 году нашли дом в Мядельском районе, на Голубых озёрах. А потом купили ещё одну хату, в Глубокском районе. Теперь Михаил и Ксения восстанавливают оба дома, а параллельно развивают блог «Вёска Life» — в нём они рассказывают о том, как можно возрождать заброшенные деревенские дома.

— В любом случае деревни будут возрождаться уже совсем другими. Это не будут дома с туалетами на улицах. Люди, которые сейчас покупают старые хаты, хотят удобств: интернет, тёплый пол. Почти никто сейчас не будет держать коров, свиней. Это будут новые деревни, — говорил Михаил.

Вы можете обсудить этот материал в нашем Telegram-канале. Если вы не в Беларуси, переходите и подписывайтесь.