Чым беларусы адрозніваюцца ад расіян і ўкраінцаў? Лад жыцця, характар, яшчэ нешта? А можа — нічым? Пра адрозненні між усходнеславянскімі народамі мы запыталіся ў жыхароў Беластока.

***

— Уласна, гэта такі ілжывы народ. Некалі я часта ездзіла ў Гродна, у Расію. Заўсёды мяне ашуквалі, брахалі. Гэта народ, якому не варта верыць і давяраць.

— Усім беларусам?

— Ну, не цалкам. Заўсёды станоўчая адзінка знойдзецца, як у кожнай нацыі. У нас таксама не ўсе ідэальныя.

— Чаму з беларусамі так?

— Гэта хіба ўлада. Гэта віна ўлады.

— Улада так можа ўплываць на характар цэлай нацыі?

— Напэўна, напэўна. Суворасць, дысцыпліна, тэрор — усё гэта. Замыкае людзям раты, а людзі таксама хочуць жыць.

***

— Яны маюць прывітую такую палітыку, такую ментальнасць, што яны слухаюцца. Слухаюцца вярхоўную ўладу, старэйшых людзей, хоць, можа, старэйшых не, але яны вельмі паслухмяныя. Можа, баяцца. А ўкраінцы, можа, троху больш празаходнія — таму іншыя.

— А расіяне?

— Старэйшыя расіяне — яны, прабачце, вераць толькі ў Пуціна. Пуцін ім пенсіі дае… Бо я размаўляла з такой сяброўкай, якая па тэлефоне са сваёй сяброўкай з Расіі гутарыла: «А што ты кажаш, раней не было пенсіі, а зараз пенсія рэгулярная ў той самы дзень, і павінна так быць, і так добра».

— Ці могуць быць празаходнія беларусы?

— Ёсць, ёсць празаходнія, уласна.

— Мабыць, гэта тычыцца моладзі?

— Беларусы ведаюць замежныя мовы. Беларусаў, можа, больш чым палякаў ведае англійскую мову. Я сустрэла такога пана можа з тры тыдні таму на дзіцячай пляцоўцы. Ён быў з сыночкам, я была з унучкай. Мы размаўлялі. Ён наогул іншы. Інакш да ўсяго падыходзіць. Ён працуе ў Польшчы. Па-польску размаўляе, жонка таксама. Маладыя, гавораць па-англійску. Нашы палякі — не кожны англійскую ведае. А маё пакаленне вучыла расійскую мову.

***

— Не ведаю.

— Не маеце знаёмых беларусаў?

— Маю беларусаў знаёмых, але ніколі не задумваўся, чым могуць адрознівацца.

— Можа, ад палякаў нечым розняцца?

— Не магу сцвярджаць, каб былі нейкія адметнасці. Кожны жыве сваім жыццём. Я не бачыў, каб былі нейкія вялікія адрозненні ў характарах.

Паўсюдна трапляюцца розныя людзі. Залежыць ад выхавання, ад узроўню інтэлекта. У Польшчы шмат людзей дурнейшых, і ў Беларусі, і ва Украіне… Паўсюдна таксама хапае разумных. Па-рознаму.

***

— Чым адрозніваюцца? Не ведаю. Напэўна, менш агрэсіўныя за ўкраінцаў. Ніколі не задумваўся, не разбіраюся ў этнічных групах.

— Зараз падумаю… Маю беларуску-сяброўку. Прыемная, кампанейская, вясёлая. Заўсёды ўсмешлівая. Уласна, сёння я таксама з ёй бачылася.

***

— Яны больш спакойныя.

— Больш спакойныя за ўкраінцаў і расіян?

— Так.

— Чаму?

— Бо ні з кім не ваююць. Гісторыя паказвае, што ўкраінцы і расіяне ваююць. Але не ведаю ў гісторыі ніводнага факта, каб Беларусь з некім распачала вайну.

***

— Цяжка казаць пра стэрэатыпы, пакуль не даведаешся чалавека. Бо стэрэатыпы крыўдзяць. Таму я лічу, што каб ацаніць нейкага чалавека, трэба з ім найперш пазнаёміцца. Усе роўныя, пакуль не пазнаёмішся з канкрэтным чалавекам.

***

— Быў там [ва Украіне] пару разоў, дык мяне так знервавалі, што… 20 год таму гэта было, але чую па сёння: «Дай, дай, дай…». Тады, калі я ездзіў, то чуў: «Дай нагавіцы, дай есці, дай паліва, дай гэта…». Тут так не было, у Беларусі. Там… там было горш.

Што там, Лукашэнка іх трымае, а яны бедакі… Неяк там караскаюцца наперад.

— Ці ў іх атрымаецца?

— А гэтага… Атрымаецца, калі Лукашэнкі не будзе.

***

— Можа, у Польшчы ёсць стэрэатыпы адносна беларусаў? Што гэта за народ, што за людзі?

— Не ведаю, бо не маю ў сваім коле людзей са стэрэатыпным мысленнем. Такія самыя, як мы!

***

— Хіба нічым [не адрозніваюцца].

— Окей, дзякуй!

После начала полномасштабного вторжения России в Украину 24 февраля Евросоюз дискутирует о «бане» россиян — через запрет на выдачу ВНЖ и просто шенгена. Некоторые страны через запятую упоминают беларусов. Польша не заявляла о прекращении выдачи ВНЖ россиянам, но летом гражданам РФ начали отказывать в ВНЖ и разрешениях на работу по причине «угрозы безопасности государства».

DEV.by рассказывает историю семьи айтишников: беларусу дали ВНЖ, а жене-россиянке — нет.

«Мы сильно демотивированы»

Иван (имя изменено по просьбе собеседника) — гражданин Беларуси, его жена Марина (имя изменено) — россиянка с беларусским ВНЖ.

— В 2018-м супруга переехала ко мне в Минск, а в 2019-м мы поженились, Марина получила ВНЖ и мы жили вместе в Беларуси, — объясняет Иван.

После событий 2020 года паре пришлось уехать.

— Мы задержаны не были, но были ситуации, что почти. Соответственно, документов, которые бы подтверждали репрессии, у нас нету. Также тут, в Польше, мы ходили на антивоенные митинги и жертвовали деньги на помощь беженцам, — рассказывает Иван.

В итоге семья решила перебраться в Польшу. На эту страну пал выбор из-за близкого языка, культуры и «относительно легкой формы легализации, как мне тогда казалось». Иван — программист, жена занимается компьютерной графикой. В Польше Иван открыл ИП.

Супруги приехали по визе Poland.Business Harbour весной 2021 года, никаких вопросов к супруге из-за её паспорта тогда не было. А в марте 2022 года они подались на ВНЖ, причём Марина подавалась по воссоединению семьи. В итоге Иван карту получил, а девушка — нет.

— Сейчас она находится в Гданьске по штампу о подаче на ВНЖ, пока апелляция в процессе, то можно легально находится, также пока что действует продленная виза в связи со статусом угрозы эпидемии. Вот такая вот ты угроза, можешь в принципе находиться в стране, но ВНЖ тебе не дадим, — отмечает Иван.

Сейчас они подали апелляцию, и пару недель назад получили SMS из Варшавы, что её приняли к рассмотрению. Это значит, что первая инстанция в Гданьске отказала в апелляции и передала её дальше.

— Юристы и люди, знакомые с такими отказами в прошлом, говорят, что 99% во второй инстанции будет отказ тоже. Чего-то можно добиться в суде, но судебный процесс — это не основание находиться в стране, а такие суды могут длиться годами. Есть случай, где человек судится 9 лет. Так что, скорее всего, в суд не пойдём.

Что делать дальше? Иван говорит, что они рассматривают возвращение в Беларусь.

— Отказ по безопасности с большой долей вероятности означает внесение в SIS (Schengen Iformation System — общеевропейская система обмена информацией, которая направлена на повышение внутренней безопасности страны Шенгенской зоны путем усиления контроля на их внешних границах. — Прим.) и запрет на въезд в другие страны ЕС. Также российский паспорт теперь токсичен и в других странах начинают или уже происходят похожие процессы, а ехать куда-то без жены я не собираюсь. Да и демотивированы мы всем происходящим довольно сильно.

Что происходит

В августе новости об отказах россиянам, в том числе айтишникам с PBH, приходят из Поморского воеводства, часть которого, включая популярные Гданьск, Гдыню, Сопот — в приграничной зоне. На карте миграционной службы Польши видно, что число отказов в этом воеводстве к концу года может вырасти более чем на порядок. Сравним неполный 2022-й с 2021-м (в скобках) годом: 107 отказов против 16-ти.

В общей сумме отказов уже больше, чем за весь 2021-й, и в некоторых других воеводствах их число тоже резко растёт. При этом об отказах с мотивировкой «угроза» в других регионах Польши пока неизвестно. Возможно, эти кейсы не стали публичными, или воеводства используют другие обоснования.

При этом российские ИT-специалисты по-прежнему могут получать визу PBH и приезжать в Польшу из стран-участников программы. По данным МИД, число виз, выданных в 2022 россиянам, увеличилось на 60% до почти 1,6 тысяч.

Отказ в ВНЖ для таких ИТ-специалистов на основании «угрозы безопасности государства», возможно, влечёт за собой «бан» в ЕС. Пока это гипотеза, которую высказывают юристы.

Число отказов беларусам на данный момент примерно на уровне 2021-го. От общей суммы заявлений (35+ тысяч против 32+ тысяч за весь 2021-й) — около 5%.

Как отказывают из-за «угрозы безопасности государства»

По данным канала «Мы не угроза для Польши», часто происходит так: через какое-то время после подачи на ВНЖ специалист получает письмо от ABW (Агентство внутренней безопасности) о том, что часть документов по его делу получила отметку «засекречено». За этим может следовать отказ в выдаче ВНЖ.

По словам специалистов, которые получили такие отказы, отказ в ВНЖ по соображениям нацбезопасности — вероятно, «красный флаг для других государств». Переезд в другую европейскую страну может стать невозможным из-за включения в SIS. Об этом они узнали на консультациях с юристами, однако пока никто не проверял на практике.

Татьяне Потеловой 23 года, она работает продакт-менеджером в крупной международной компании. В Гданьск приехала 27 февраля 2022 года, сразу после начала войны. Свой переезд в Польшу Татьяна начала планировать с осени 2021 года. Тогда Татьяна узнала, что она прошла испытательный срок в международной компании с офисом в Гданьске, где работает и по сей день. Девушка решила переезжать спокойно и без спешки. Так получилось, что границу с Эстонией она пересекла 26 февраля.

Девушка ни разу не была в Польше до переезда, но осенью 2018 года увидела на YouTube влоги русскоязычной блогерки про жизнь в Польше.

Татьяна говорит, что никогда не сталкивалась с бытовыми проявлениями дискриминации в Польше.

Компания, где работает Татьяна, помогла ей податься на ВНЖ в Польше. По её воспоминаниям, поход в ужонд прошёл отлично, документы у девушки принимала милая женщина, которой она понравилась, и все документы у Татьяны приняли. Впрочем, 11 августа она получила письмо от ABW (Агентство внутренней безопасности) о том, что часть документов по моему делу получила отметку «засекречено».

Сейчас Татьяна признаётся, что не знает, что ей делать. Получить статус беженца в Польше россиянам практически невозможно. «Я не могу доказать, что мне что-то конкретно угрожает в России, потому что уголовного дела нет».

Она рассматривала Грузию как одно из самых популярных направлений для миграции россиян, но признается, что «замечает, как местные недовольны таким потоком людей». «Я это понимаю и уважаю». Свою жизнь в Армении или Сербии она тоже представляет слабо. «Эти страны близки к России своей позицией. Я не думаю, что могу там высказывать свою позицию и быть свободной в своих взглядах», — говорит Татьяна.

Виктор Варламов признаётся, что после 2014 года понял, что с Россией ему не по пути.

Оказалось, что дед жены Виктора был поляком и она могла получить «карту поляка». В связи с этим семья решила переезжать в Польшу. Мужчина нашёл работу в Гданьске как разработчик, и в феврале 2016 года они приехали в Труймясто.

Вскоре после переезда его супруга получила карту поляка, ПМЖ и гражданство.

Виктор же получил КЧП по воссоединению семьи, а сейчас подал документы на карту резидента ЕС (постоянный вид на жительство после 5 лет проживания в Польше). После этого ему пришло письмо от ABW про «угрозу для национальной безопасности Польши».

Ещё после начала войны Виктор вместе с супругой решили уехать из Польши в Испанию.

— С одной стороны, я и для поляков «угроза», и в России мне тоже небезопасно находиться из-за антивоенной позиции. 31 августа летим в Испанию, мой вид на жительство будет действовать ещё год. А там посмотрим. У жены всё-таки гражданство ЕС, так что и я, и моя дочь должны иметь возможность легализоваться.

Виктор будет продолжать сотрудничество со своей польской компанией.

После начала полномасштабного вторжения России в Украину 24 февраля Евросоюз дискутирует о «бане» россиян — через запрет на выдачу ВНЖ и просто шенгена. Некоторые страны через запятую упоминают беларусов. Польша не заявляла о прекращении выдачи ВНЖ россиянам, но летом гражданам РФ начали отказывать в ВНЖ и разрешениях на работу по причине «угрозы безопасности государства».

DEV.by рассказывает историю семьи айтишников: беларусу дали ВНЖ, а жене-россиянке — нет.

«Мы сильно демотивированы»

Иван (имя изменено по просьбе собеседника) — гражданин Беларуси, его жена Марина (имя изменено) — россиянка с беларусским ВНЖ.

— В 2018-м супруга переехала ко мне в Минск, а в 2019-м мы поженились, Марина получила ВНЖ и мы жили вместе в Беларуси, — объясняет Иван.

После событий 2020 года паре пришлось уехать.

— Мы задержаны не были, но были ситуации, что почти. Соответственно, документов, которые бы подтверждали репрессии, у нас нету. Также тут, в Польше, мы ходили на антивоенные митинги и жертвовали деньги на помощь беженцам, — рассказывает Иван.

В итоге семья решила перебраться в Польшу. На эту страну пал выбор из-за близкого языка, культуры и «относительно легкой формы легализации, как мне тогда казалось». Иван — программист, жена занимается компьютерной графикой. В Польше Иван открыл ИП.

Супруги приехали по визе Poland.Business Harbour весной 2021 года, никаких вопросов к супруге из-за её паспорта тогда не было. А в марте 2022 года они подались на ВНЖ, причём Марина подавалась по воссоединению семьи. В итоге Иван карту получил, а девушка — нет.

— Сейчас она находится в Гданьске по штампу о подаче на ВНЖ, пока апелляция в процессе, то можно легально находится, также пока что действует продленная виза в связи со статусом угрозы эпидемии. Вот такая вот ты угроза, можешь в принципе находиться в стране, но ВНЖ тебе не дадим, — отмечает Иван.

Сейчас они подали апелляцию, и пару недель назад получили SMS из Варшавы, что её приняли к рассмотрению. Это значит, что первая инстанция в Гданьске отказала в апелляции и передала её дальше.

— Юристы и люди, знакомые с такими отказами в прошлом, говорят, что 99% во второй инстанции будет отказ тоже. Чего-то можно добиться в суде, но судебный процесс — это не основание находиться в стране, а такие суды могут длиться годами. Есть случай, где человек судится 9 лет. Так что, скорее всего, в суд не пойдём.

Что делать дальше? Иван говорит, что они рассматривают возвращение в Беларусь.

— Отказ по безопасности с большой долей вероятности означает внесение в SIS (Schengen Iformation System — общеевропейская система обмена информацией, которая направлена на повышение внутренней безопасности страны Шенгенской зоны путем усиления контроля на их внешних границах. — Прим.) и запрет на въезд в другие страны ЕС. Также российский паспорт теперь токсичен и в других странах начинают или уже происходят похожие процессы, а ехать куда-то без жены я не собираюсь. Да и демотивированы мы всем происходящим довольно сильно.

Что происходит

В августе новости об отказах россиянам, в том числе айтишникам с PBH, приходят из Поморского воеводства, часть которого, включая популярные Гданьск, Гдыню, Сопот — в приграничной зоне. На карте миграционной службы Польши видно, что число отказов в этом воеводстве к концу года может вырасти более чем на порядок. Сравним неполный 2022-й с 2021-м (в скобках) годом: 107 отказов против 16-ти.

В общей сумме отказов уже больше, чем за весь 2021-й, и в некоторых других воеводствах их число тоже резко растёт. При этом об отказах с мотивировкой «угроза» в других регионах Польши пока неизвестно. Возможно, эти кейсы не стали публичными, или воеводства используют другие обоснования.

При этом российские ИT-специалисты по-прежнему могут получать визу PBH и приезжать в Польшу из стран-участников программы. По данным МИД, число виз, выданных в 2022 россиянам, увеличилось на 60% до почти 1,6 тысяч.

Отказ в ВНЖ для таких ИТ-специалистов на основании «угрозы безопасности государства», возможно, влечёт за собой «бан» в ЕС. Пока это гипотеза, которую высказывают юристы.

Число отказов беларусам на данный момент примерно на уровне 2021-го. От общей суммы заявлений (35+ тысяч против 32+ тысяч за весь 2021-й) — около 5%.

Как отказывают из-за «угрозы безопасности государства»

По данным канала «Мы не угроза для Польши», часто происходит так: через какое-то время после подачи на ВНЖ специалист получает письмо от ABW (Агентство внутренней безопасности) о том, что часть документов по его делу получила отметку «засекречено». За этим может следовать отказ в выдаче ВНЖ.

По словам специалистов, которые получили такие отказы, отказ в ВНЖ по соображениям нацбезопасности — вероятно, «красный флаг для других государств». Переезд в другую европейскую страну может стать невозможным из-за включения в SIS. Об этом они узнали на консультациях с юристами, однако пока никто не проверял на практике.

Татьяне Потеловой 23 года, она работает продакт-менеджером в крупной международной компании. В Гданьск приехала 27 февраля 2022 года, сразу после начала войны. Свой переезд в Польшу Татьяна начала планировать с осени 2021 года. Тогда Татьяна узнала, что она прошла испытательный срок в международной компании с офисом в Гданьске, где работает и по сей день. Девушка решила переезжать спокойно и без спешки. Так получилось, что границу с Эстонией она пересекла 26 февраля.

Девушка ни разу не была в Польше до переезда, но осенью 2018 года увидела на YouTube влоги русскоязычной блогерки про жизнь в Польше.

Татьяна говорит, что никогда не сталкивалась с бытовыми проявлениями дискриминации в Польше.

Компания, где работает Татьяна, помогла ей податься на ВНЖ в Польше. По её воспоминаниям, поход в ужонд прошёл отлично, документы у девушки принимала милая женщина, которой она понравилась, и все документы у Татьяны приняли. Впрочем, 11 августа она получила письмо от ABW (Агентство внутренней безопасности) о том, что часть документов по моему делу получила отметку «засекречено».

Сейчас Татьяна признаётся, что не знает, что ей делать. Получить статус беженца в Польше россиянам практически невозможно. «Я не могу доказать, что мне что-то конкретно угрожает в России, потому что уголовного дела нет».

Она рассматривала Грузию как одно из самых популярных направлений для миграции россиян, но признается, что «замечает, как местные недовольны таким потоком людей». «Я это понимаю и уважаю». Свою жизнь в Армении или Сербии она тоже представляет слабо. «Эти страны близки к России своей позицией. Я не думаю, что могу там высказывать свою позицию и быть свободной в своих взглядах», — говорит Татьяна.

Виктор Варламов признаётся, что после 2014 года понял, что с Россией ему не по пути.

Оказалось, что дед жены Виктора был поляком и она могла получить «карту поляка». В связи с этим семья решила переезжать в Польшу. Мужчина нашёл работу в Гданьске как разработчик, и в феврале 2016 года они приехали в Труймясто.

Вскоре после переезда его супруга получила карту поляка, ПМЖ и гражданство.

Виктор же получил КЧП по воссоединению семьи, а сейчас подал документы на карту резидента ЕС (постоянный вид на жительство после 5 лет проживания в Польше). После этого ему пришло письмо от ABW про «угрозу для национальной безопасности Польши».

Ещё после начала войны Виктор вместе с супругой решили уехать из Польши в Испанию.

— С одной стороны, я и для поляков «угроза», и в России мне тоже небезопасно находиться из-за антивоенной позиции. 31 августа летим в Испанию, мой вид на жительство будет действовать ещё год. А там посмотрим. У жены всё-таки гражданство ЕС, так что и я, и моя дочь должны иметь возможность легализоваться.

Виктор будет продолжать сотрудничество со своей польской компанией.

20-гадовую беларуску Ганну Морскую затрымлівалі пяць разоў. Зараз Ганна жыве ў Беластоку і ў аўтарскай калонцы расказвае пра месцы зняволення, у якіх агулам яна правяла 63 дні, падтрымку і салідарнасць у камеры і за яе межамі і чаму беларусаў чакае перамога.

Гэта другая з чатырох частак своеасаблівага дзённіка Ганны, які яна прадстаўляе чытачам MOST.

Чытайце таксама

«Калі ты яшчэ падыхаеш свежым паветрам». Беларуска Ганна Морская — пра голыя ложкі на Акрэсціна і «жодзінскія лабірынты»

MOST

9 жніўня 2022, 15:14

20-гадовую беларуску Ганну Морскую затрымлівалі пяць разоў. Зараз Ганна жыве ў Беластоку і ў аўтарскай калонцы расказвае пра месцы зняволення,...

Чытаць далей

Самае «законнае» затрыманне

«10.06.21 группой граждан, среди которых была гражданка А., в пешеходном переходе по адресу: г. Минск… были наклеены плакаты с надписями “Силовики, помните, что: “ и цитатами из Уголовного кодекса…».

Менавіта гэта будзе напісана ў пастанове суда. 10 чэрвеня ў адным з пераходаў група грамадзян наклеіла плакаты, дзе сілавікам нагадвалася пра тое, якія артыкулы Крымінальнага кодэкса яны парушылі. Пасля сканчэння акцыі быў затрыманы адзін удзельнік.

На дзіва, гэта было самае законнае, калі так можна сказаць, затрыманне. Да мяне падышоў мужчына, паказаў пасведчанне і прапанаваў прайсці з ім. Я запытала, ці магу паведаміць родным пра затрыманне, атрымаўшы дазвол, напісала пра здарэнне і выдаліла тэлеграм. Але я не здамся так проста!

Падлавіўшы момант, я паспрабавала ўцячы — не атрымалася. Пасля крыку «Стаяць, міліцыя!» я спынілася і падняла рукі, супрацоўнік скруціў мне іх і павёў у апорку, дадаўшы, што гэта артыкул 24.3.

Размова з гэтым супрацоўнікам была досыць цікавай. Запытаў, колькі мне плацяць, ці ўдзельнічала ў акцыях. Сам жа сказаў мне, што ён таксама ідэйны. Потым прыехаў патрульны, ён мяне і суправаджаў да РУУСа. Той супрацоўнік, што затрымліваў мяне, папярэдзіў, што я люблю бегаць, мне сціснулі рукі і паабяцалі ў выпадку чаго апрануць кайданы і закінулі ў багажнік «бобіка». Досыць цікавая рэч: такі мініаўтазачык памерам, можа, метр на 0.5. У гэтай машыне ехалі двое «палітычных» і два супрацоўніка міліцыі. З адной апоркі затрыманых прывезлі ў іншую, дзе нас і аформілі. Там жа мне і паабяцалі месячны адпачынак у санаторыі.

— Да я бы вам дал пинок под зад и пошёл настоящих преступников ловить!
— Дык давайце! Гэта не трэба ні нам, ні вам.

Прайшло хвіліны дзве, міліцыянер вярнуўся і, выбачаючыся, сказаў, што мы паедзем на ЦІП. Са мной і так было ўсё зразумела, але дзяўчынку побач было шкада. Калі мяне вялі да машыны для перавозкі ў РУУС, то патрульны пачаў са мной размаўляць і штурхаць, каб адказвала «на нормальном русском языке».

«С целью избежания повторных пыток»

У РУУСе я апынулася ў «акварыуме» — краты з лаўкай. Зноў ужо знаёмая працэдура: агляд, подпіс пратаколаў, арышт рэчаў і гэтак далей. Праз гадзіны дзве мяне закінулі ў «малпоўнік» — бетонны пакой з драўлянай сцэнай, дзе я знаходзілася прыкладна да другой гадзіны ночы. Стомленую і заспаную, мяне выцягнулі ў следчы пакой, дзе я павінна была падпісаць пратаколы. Іх склалі два: 19.1 і 24.3.

«Совершила попытку к бегству с целью избежания повторных пыток на Окрестина», — прачытаўшы гэта ў адным з пратаколаў, следчы сказаў, што дарма так напісала — тут ужо будзе дакладна зразумела, што ўцякала.

А трэцяй гадзіне я ўжо спала, скруціўшыся абаранкам, на лаўцы ў 17-й камеры ІЧУ. На вуліцы +30, а ў памяшканні, напэўна, +10-15, вельмі холадна. Раніцай нас чакаў «шмон», дзе я і мая сукамерніца атрымалі некалькі абразаў наконт знешняга выгляду, які не адпавядаў «традыцыйнаму стану беларускі». Потым нас пачалі забіраць на размовы або суд.

Суд праходзіў класічна, па скайпе. Вынік — 15 сутак па арт. 19.1 КаАП. Усіх пратэстоўцаў, што былі са мной, я ўпэўнівала, што мне дадуць мінімум 30 дзён, таму пятнаццаці абрадавалася, як дзіцё цукерцы 🙂 Здзівіўся нават супрацоўнік РУУСа, які мяне суправаджаў.

Дрэнная ежа, вядро хлёркі і бясконцыя «шмоны»

Калі скончыліся суды, то ўсіх мусілі перавесці ў ЦІП. Канвойны закрыў дзверы пакою, і мы засталіся ўдваіх. Ён проста вырашыў паразмаўляць са мной, зразумець, якія ў мяне думкі, што я хачу зрабіць для Беларусі. Выказаў сваю пазіцыю. Мы агулам зразумелі адно аднаго. Калі ў яго ўзніклі хоць нейкія сумневы, то гэта перамога для мяне.

На вуліцы — анамальная спякота, пасля суда ўсіх затрыманых дзяўчат скінулі ў адну камеру-карцар №6. Закрытае акно, кармушку адчыняць нельга, у пакоі — дзевяць чалавек. Крыху менш чым праз год адна з «жыхарак» гэтага памяшканне будзе прызнаная палітзняволенай. У карцар дзяўчат закінулі за міску, дзе было надрапана «ЖЫВЕ БЕЛАРУСЬ» — кіраўнік ЦІПу вырашыў, што гэта з’яўляецца падставай для змяшчэння ўсёй камеры, а таксама новапрыбыўшых, у штрафны ізалятар. Пасярод пакою — зэдлік, прывараны да падлогі, ложак прышпіляецца да сцяны, «палітычным» карыстацца ім нельга. Каля ўвахода — прыбіральня без дзвярэй, агароджаная толькі збоку, і кран без ракавіны, замест яе — сметніца. Там вельмі не хапала паветра з-за гарачыні, а ноччу было холадна з-за таго, што спалі на голай плітцы. Але выкручваліся і ў такіх умовах

На наступную раніцу нас перавялі на трэці паверх. Так я і патрапіла ўпершыню ў знакамітую камеру №15. Усе вельмі абрадаваліся свежаму паветру, а адна з маіх сукамерніц сказала, што мы нават не ўяўляем, наколькі тут шыкоўная падлога для сну. Спалі мы на падлозе, таму што спаць на голых жалезных прутах было холадна і балюча. Кармілі класічна дрэнна — і кожную раніцу вядро хлёркі, цягам дня — 3-4 «шмоны». У сувязі з тым, што акно пастаянна адкрыта, туды вешалі «фіранкі» з пакетаў для хлеба, каб менш мерзнуць уначы.

Баранавічы: кармілі лепш, нават далі каву

На палове тэрміна траіх дзяўчат вырашылі перавезці ў СІЗА-6 у Баранавічах. З камеры нас забралі з самага ранку, не даўшы нам магчымасці атрымаць перадачы. Але перад этапам нас пакінулі ў дворыку на сонцы. Спачатку было файна, але потым ужо пачало пячы. Хлопцы і дзяўчаты, які этапавалі, былі літаральна праз сценку ў дворыках без даху. Каб падтрымаць зняволеных, мы гучна спявалі. Потым хлопцы нам ціха дзякавалі за гэта.

У аўтазаку нас было пяць жанчын — тры палітычныя, жанчына без пэўнага месца жыхарства і былая крымінальніца. Цікавы кантынгент, але мы знайшлі агульную мову. У машыне з намі ехаў сабака, якога мы праз краты гладзілі. Знаёміліся з хлопцамі з суседніх «стаканаў», усе яны былі палітычныя.

Калі нас прывезлі на тэрыторыю СІЗА, то першае, што кінулася мне ў вочы, — неверагодна прыгожыя краявіды. А потым ужо — будынкі ў жудасным стане. Засялілі нас у паўпадвальнае памяшканне, у камеру №119, але перад засяленнем — чарговы агляд, дзе ў мяне забралі ўсю маю сімволіку. Памяшканне на шэсць месцаў, з прыбіральняй без дзвярэй, толькі халоднай вадой, з абсыпанай тынкоўкай, цвіллю, затое — з люстэркам і пластыкавымі шыбамі. Там былі «гаспадары», якія сёння павінны былі выйсці, яны і распавялі нам пра правілі і ўмовы. Абавязковым рытуалам, калі ў пакой заходзіць прадольны, была справаздача. «Камера 119, пяць адміністратыўна арыштаваных. Дзяжурная такая-та».

Сярод плюсаў у Баранавічах было тое, што нам дазволілі ўзяць неабходныя прыватныя рэчы з асабістых сумак, плюс яшчэ дзяўчаты пакінулі нам адзенне і сродкі гігіены. Кармілі там лепш, чым на Акрэсціна, нават давалі смачную тушаную бульбу.

«Шманалі» камеру чатыры-пяць раз у дзень, смецце выносіць дзяжурны. У СІЗА нам нават давялося працаваць, перад наступным этапам трэба было прыбраць камеры. Палітычныя пагадзіліся, каб падыхаць свежым паветрам, а камусьці і папаліць.

На наступны дзень нас перавезлі ў ІЧУ. Да апошняга моманту мы не ведалі, куды нас вязуць. Адна з дзяўчат пачала плакаць, ёй было страшна. Мы спрабавалі яе супакоіць, хоць у саміх жах быў не меншы. Везлі нас у «бобіку», вельмі цесным і нязручным для перавозкі арыштантаў. У ізалятары ўмовы адчувальна лепшыя: зроблены новенькі рамонт, агароджаная прыбіральня з унітазам. Нават аднойчы на 20 хвілін вырубілі святло і не будзілі ноччу. Так, увесь час у ЦІП, ІЧУ і СІЗА ў нас гарэла святло і нас будзілі а другой і чацвёртай гадзінах ночы на пералік жыхароў. У баранавіцкім ІЧУ кармілі смачней за ўсе ўстановы, нават далі каву.

У канцы чэрвеня я выйшла на волю. Некаторыя з маіх сукамерніц пасля выхаду на волю адразу з’ехалі, іншыя працягнулі барацьбу, адну прызналі палітзняволенай. Зараз мы працягваем заставацца на сувязі.

Чытайце таксама:

Наступная справа магла быць крымінальнай. 20-гадовая беларуска, якая пераехала ў Беласток, расказала пра катаванні і ўмовы на Акрэсціна

Руслан Кулевіч

4 жніўня 2022, 15:51

Мінчанка Ганна Морская прыехала ў Беласток у пачатку ліпеня 2022 года. У Беларусі па адміністрацыйных справах сілавікі затрымлівалі 20-гадовую дзяўчыну...

Чытаць далей

Чым беларусы адрозніваюцца ад расіян і ўкраінцаў? Лад жыцця, характар, яшчэ нешта? А можа — нічым? Пра адрозненні між усходнеславянскімі народамі мы запыталіся ў жыхароў Беластока.

***

— Уласна, гэта такі ілжывы народ. Некалі я часта ездзіла ў Гродна, у Расію. Заўсёды мяне ашуквалі, брахалі. Гэта народ, якому не варта верыць і давяраць.

— Усім беларусам?

— Ну, не цалкам. Заўсёды станоўчая адзінка знойдзецца, як у кожнай нацыі. У нас таксама не ўсе ідэальныя.

— Чаму з беларусамі так?

— Гэта хіба ўлада. Гэта віна ўлады.

— Улада так можа ўплываць на характар цэлай нацыі?

— Напэўна, напэўна. Суворасць, дысцыпліна, тэрор — усё гэта. Замыкае людзям раты, а людзі таксама хочуць жыць.

***

— Яны маюць прывітую такую палітыку, такую ментальнасць, што яны слухаюцца. Слухаюцца вярхоўную ўладу, старэйшых людзей, хоць, можа, старэйшых не, але яны вельмі паслухмяныя. Можа, баяцца. А ўкраінцы, можа, троху больш празаходнія — таму іншыя.

— А расіяне?

— Старэйшыя расіяне — яны, прабачце, вераць толькі ў Пуціна. Пуцін ім пенсіі дае… Бо я размаўляла з такой сяброўкай, якая па тэлефоне са сваёй сяброўкай з Расіі гутарыла: «А што ты кажаш, раней не было пенсіі, а зараз пенсія рэгулярная ў той самы дзень, і павінна так быць, і так добра».

— Ці могуць быць празаходнія беларусы?

— Ёсць, ёсць празаходнія, уласна.

— Мабыць, гэта тычыцца моладзі?

— Беларусы ведаюць замежныя мовы. Беларусаў, можа, больш чым палякаў ведае англійскую мову. Я сустрэла такога пана можа з тры тыдні таму на дзіцячай пляцоўцы. Ён быў з сыночкам, я была з унучкай. Мы размаўлялі. Ён наогул іншы. Інакш да ўсяго падыходзіць. Ён працуе ў Польшчы. Па-польску размаўляе, жонка таксама. Маладыя, гавораць па-англійску. Нашы палякі — не кожны англійскую ведае. А маё пакаленне вучыла расійскую мову.

***

— Не ведаю.

— Не маеце знаёмых беларусаў?

— Маю беларусаў знаёмых, але ніколі не задумваўся, чым могуць адрознівацца.

— Можа, ад палякаў нечым розняцца?

— Не магу сцвярджаць, каб былі нейкія адметнасці. Кожны жыве сваім жыццём. Я не бачыў, каб былі нейкія вялікія адрозненні ў характарах.

Паўсюдна трапляюцца розныя людзі. Залежыць ад выхавання, ад узроўню інтэлекта. У Польшчы шмат людзей дурнейшых, і ў Беларусі, і ва Украіне… Паўсюдна таксама хапае разумных. Па-рознаму.

***

— Чым адрозніваюцца? Не ведаю. Напэўна, менш агрэсіўныя за ўкраінцаў. Ніколі не задумваўся, не разбіраюся ў этнічных групах.

— Зараз падумаю… Маю беларуску-сяброўку. Прыемная, кампанейская, вясёлая. Заўсёды ўсмешлівая. Уласна, сёння я таксама з ёй бачылася.

***

— Яны больш спакойныя.

— Больш спакойныя за ўкраінцаў і расіян?

— Так.

— Чаму?

— Бо ні з кім не ваююць. Гісторыя паказвае, што ўкраінцы і расіяне ваююць. Але не ведаю ў гісторыі ніводнага факта, каб Беларусь з некім распачала вайну.

***

— Цяжка казаць пра стэрэатыпы, пакуль не даведаешся чалавека. Бо стэрэатыпы крыўдзяць. Таму я лічу, што каб ацаніць нейкага чалавека, трэба з ім найперш пазнаёміцца. Усе роўныя, пакуль не пазнаёмішся з канкрэтным чалавекам.

***

— Быў там [ва Украіне] пару разоў, дык мяне так знервавалі, што… 20 год таму гэта было, але чую па сёння: «Дай, дай, дай…». Тады, калі я ездзіў, то чуў: «Дай нагавіцы, дай есці, дай паліва, дай гэта…». Тут так не было, у Беларусі. Там… там было горш.

Што там, Лукашэнка іх трымае, а яны бедакі… Неяк там караскаюцца наперад.

— Ці ў іх атрымаецца?

— А гэтага… Атрымаецца, калі Лукашэнкі не будзе.

***

— Можа, у Польшчы ёсць стэрэатыпы адносна беларусаў? Што гэта за народ, што за людзі?

— Не ведаю, бо не маю ў сваім коле людзей са стэрэатыпным мысленнем. Такія самыя, як мы!

***

— Хіба нічым [не адрозніваюцца].

— Окей, дзякуй!

После начала полномасштабного вторжения России в Украину 24 февраля Евросоюз дискутирует о «бане» россиян — через запрет на выдачу ВНЖ и просто шенгена. Некоторые страны через запятую упоминают беларусов. Польша не заявляла о прекращении выдачи ВНЖ россиянам, но летом гражданам РФ начали отказывать в ВНЖ и разрешениях на работу по причине «угрозы безопасности государства».

DEV.by рассказывает историю семьи айтишников: беларусу дали ВНЖ, а жене-россиянке — нет.

«Мы сильно демотивированы»

Иван (имя изменено по просьбе собеседника) — гражданин Беларуси, его жена Марина (имя изменено) — россиянка с беларусским ВНЖ.

— В 2018-м супруга переехала ко мне в Минск, а в 2019-м мы поженились, Марина получила ВНЖ и мы жили вместе в Беларуси, — объясняет Иван.

После событий 2020 года паре пришлось уехать.

— Мы задержаны не были, но были ситуации, что почти. Соответственно, документов, которые бы подтверждали репрессии, у нас нету. Также тут, в Польше, мы ходили на антивоенные митинги и жертвовали деньги на помощь беженцам, — рассказывает Иван.

В итоге семья решила перебраться в Польшу. На эту страну пал выбор из-за близкого языка, культуры и «относительно легкой формы легализации, как мне тогда казалось». Иван — программист, жена занимается компьютерной графикой. В Польше Иван открыл ИП.

Супруги приехали по визе Poland.Business Harbour весной 2021 года, никаких вопросов к супруге из-за её паспорта тогда не было. А в марте 2022 года они подались на ВНЖ, причём Марина подавалась по воссоединению семьи. В итоге Иван карту получил, а девушка — нет.

— Сейчас она находится в Гданьске по штампу о подаче на ВНЖ, пока апелляция в процессе, то можно легально находится, также пока что действует продленная виза в связи со статусом угрозы эпидемии. Вот такая вот ты угроза, можешь в принципе находиться в стране, но ВНЖ тебе не дадим, — отмечает Иван.

Сейчас они подали апелляцию, и пару недель назад получили SMS из Варшавы, что её приняли к рассмотрению. Это значит, что первая инстанция в Гданьске отказала в апелляции и передала её дальше.

— Юристы и люди, знакомые с такими отказами в прошлом, говорят, что 99% во второй инстанции будет отказ тоже. Чего-то можно добиться в суде, но судебный процесс — это не основание находиться в стране, а такие суды могут длиться годами. Есть случай, где человек судится 9 лет. Так что, скорее всего, в суд не пойдём.

Что делать дальше? Иван говорит, что они рассматривают возвращение в Беларусь.

— Отказ по безопасности с большой долей вероятности означает внесение в SIS (Schengen Iformation System — общеевропейская система обмена информацией, которая направлена на повышение внутренней безопасности страны Шенгенской зоны путем усиления контроля на их внешних границах. — Прим.) и запрет на въезд в другие страны ЕС. Также российский паспорт теперь токсичен и в других странах начинают или уже происходят похожие процессы, а ехать куда-то без жены я не собираюсь. Да и демотивированы мы всем происходящим довольно сильно.

Что происходит

В августе новости об отказах россиянам, в том числе айтишникам с PBH, приходят из Поморского воеводства, часть которого, включая популярные Гданьск, Гдыню, Сопот — в приграничной зоне. На карте миграционной службы Польши видно, что число отказов в этом воеводстве к концу года может вырасти более чем на порядок. Сравним неполный 2022-й с 2021-м (в скобках) годом: 107 отказов против 16-ти.

В общей сумме отказов уже больше, чем за весь 2021-й, и в некоторых других воеводствах их число тоже резко растёт. При этом об отказах с мотивировкой «угроза» в других регионах Польши пока неизвестно. Возможно, эти кейсы не стали публичными, или воеводства используют другие обоснования.

При этом российские ИT-специалисты по-прежнему могут получать визу PBH и приезжать в Польшу из стран-участников программы. По данным МИД, число виз, выданных в 2022 россиянам, увеличилось на 60% до почти 1,6 тысяч.

Отказ в ВНЖ для таких ИТ-специалистов на основании «угрозы безопасности государства», возможно, влечёт за собой «бан» в ЕС. Пока это гипотеза, которую высказывают юристы.

Число отказов беларусам на данный момент примерно на уровне 2021-го. От общей суммы заявлений (35+ тысяч против 32+ тысяч за весь 2021-й) — около 5%.

Как отказывают из-за «угрозы безопасности государства»

По данным канала «Мы не угроза для Польши», часто происходит так: через какое-то время после подачи на ВНЖ специалист получает письмо от ABW (Агентство внутренней безопасности) о том, что часть документов по его делу получила отметку «засекречено». За этим может следовать отказ в выдаче ВНЖ.

По словам специалистов, которые получили такие отказы, отказ в ВНЖ по соображениям нацбезопасности — вероятно, «красный флаг для других государств». Переезд в другую европейскую страну может стать невозможным из-за включения в SIS. Об этом они узнали на консультациях с юристами, однако пока никто не проверял на практике.

Татьяне Потеловой 23 года, она работает продакт-менеджером в крупной международной компании. В Гданьск приехала 27 февраля 2022 года, сразу после начала войны. Свой переезд в Польшу Татьяна начала планировать с осени 2021 года. Тогда Татьяна узнала, что она прошла испытательный срок в международной компании с офисом в Гданьске, где работает и по сей день. Девушка решила переезжать спокойно и без спешки. Так получилось, что границу с Эстонией она пересекла 26 февраля.

Девушка ни разу не была в Польше до переезда, но осенью 2018 года увидела на YouTube влоги русскоязычной блогерки про жизнь в Польше.

Татьяна говорит, что никогда не сталкивалась с бытовыми проявлениями дискриминации в Польше.

Компания, где работает Татьяна, помогла ей податься на ВНЖ в Польше. По её воспоминаниям, поход в ужонд прошёл отлично, документы у девушки принимала милая женщина, которой она понравилась, и все документы у Татьяны приняли. Впрочем, 11 августа она получила письмо от ABW (Агентство внутренней безопасности) о том, что часть документов по моему делу получила отметку «засекречено».

Сейчас Татьяна признаётся, что не знает, что ей делать. Получить статус беженца в Польше россиянам практически невозможно. «Я не могу доказать, что мне что-то конкретно угрожает в России, потому что уголовного дела нет».

Она рассматривала Грузию как одно из самых популярных направлений для миграции россиян, но признается, что «замечает, как местные недовольны таким потоком людей». «Я это понимаю и уважаю». Свою жизнь в Армении или Сербии она тоже представляет слабо. «Эти страны близки к России своей позицией. Я не думаю, что могу там высказывать свою позицию и быть свободной в своих взглядах», — говорит Татьяна.

Виктор Варламов признаётся, что после 2014 года понял, что с Россией ему не по пути.

Оказалось, что дед жены Виктора был поляком и она могла получить «карту поляка». В связи с этим семья решила переезжать в Польшу. Мужчина нашёл работу в Гданьске как разработчик, и в феврале 2016 года они приехали в Труймясто.

Вскоре после переезда его супруга получила карту поляка, ПМЖ и гражданство.

Виктор же получил КЧП по воссоединению семьи, а сейчас подал документы на карту резидента ЕС (постоянный вид на жительство после 5 лет проживания в Польше). После этого ему пришло письмо от ABW про «угрозу для национальной безопасности Польши».

Ещё после начала войны Виктор вместе с супругой решили уехать из Польши в Испанию.

— С одной стороны, я и для поляков «угроза», и в России мне тоже небезопасно находиться из-за антивоенной позиции. 31 августа летим в Испанию, мой вид на жительство будет действовать ещё год. А там посмотрим. У жены всё-таки гражданство ЕС, так что и я, и моя дочь должны иметь возможность легализоваться.

Виктор будет продолжать сотрудничество со своей польской компанией.

После начала полномасштабного вторжения России в Украину 24 февраля Евросоюз дискутирует о «бане» россиян — через запрет на выдачу ВНЖ и просто шенгена. Некоторые страны через запятую упоминают беларусов. Польша не заявляла о прекращении выдачи ВНЖ россиянам, но летом гражданам РФ начали отказывать в ВНЖ и разрешениях на работу по причине «угрозы безопасности государства».

DEV.by рассказывает историю семьи айтишников: беларусу дали ВНЖ, а жене-россиянке — нет.

«Мы сильно демотивированы»

Иван (имя изменено по просьбе собеседника) — гражданин Беларуси, его жена Марина (имя изменено) — россиянка с беларусским ВНЖ.

— В 2018-м супруга переехала ко мне в Минск, а в 2019-м мы поженились, Марина получила ВНЖ и мы жили вместе в Беларуси, — объясняет Иван.

После событий 2020 года паре пришлось уехать.

— Мы задержаны не были, но были ситуации, что почти. Соответственно, документов, которые бы подтверждали репрессии, у нас нету. Также тут, в Польше, мы ходили на антивоенные митинги и жертвовали деньги на помощь беженцам, — рассказывает Иван.

В итоге семья решила перебраться в Польшу. На эту страну пал выбор из-за близкого языка, культуры и «относительно легкой формы легализации, как мне тогда казалось». Иван — программист, жена занимается компьютерной графикой. В Польше Иван открыл ИП.

Супруги приехали по визе Poland.Business Harbour весной 2021 года, никаких вопросов к супруге из-за её паспорта тогда не было. А в марте 2022 года они подались на ВНЖ, причём Марина подавалась по воссоединению семьи. В итоге Иван карту получил, а девушка — нет.

— Сейчас она находится в Гданьске по штампу о подаче на ВНЖ, пока апелляция в процессе, то можно легально находится, также пока что действует продленная виза в связи со статусом угрозы эпидемии. Вот такая вот ты угроза, можешь в принципе находиться в стране, но ВНЖ тебе не дадим, — отмечает Иван.

Сейчас они подали апелляцию, и пару недель назад получили SMS из Варшавы, что её приняли к рассмотрению. Это значит, что первая инстанция в Гданьске отказала в апелляции и передала её дальше.

— Юристы и люди, знакомые с такими отказами в прошлом, говорят, что 99% во второй инстанции будет отказ тоже. Чего-то можно добиться в суде, но судебный процесс — это не основание находиться в стране, а такие суды могут длиться годами. Есть случай, где человек судится 9 лет. Так что, скорее всего, в суд не пойдём.

Что делать дальше? Иван говорит, что они рассматривают возвращение в Беларусь.

— Отказ по безопасности с большой долей вероятности означает внесение в SIS (Schengen Iformation System — общеевропейская система обмена информацией, которая направлена на повышение внутренней безопасности страны Шенгенской зоны путем усиления контроля на их внешних границах. — Прим.) и запрет на въезд в другие страны ЕС. Также российский паспорт теперь токсичен и в других странах начинают или уже происходят похожие процессы, а ехать куда-то без жены я не собираюсь. Да и демотивированы мы всем происходящим довольно сильно.

Что происходит

В августе новости об отказах россиянам, в том числе айтишникам с PBH, приходят из Поморского воеводства, часть которого, включая популярные Гданьск, Гдыню, Сопот — в приграничной зоне. На карте миграционной службы Польши видно, что число отказов в этом воеводстве к концу года может вырасти более чем на порядок. Сравним неполный 2022-й с 2021-м (в скобках) годом: 107 отказов против 16-ти.

В общей сумме отказов уже больше, чем за весь 2021-й, и в некоторых других воеводствах их число тоже резко растёт. При этом об отказах с мотивировкой «угроза» в других регионах Польши пока неизвестно. Возможно, эти кейсы не стали публичными, или воеводства используют другие обоснования.

При этом российские ИT-специалисты по-прежнему могут получать визу PBH и приезжать в Польшу из стран-участников программы. По данным МИД, число виз, выданных в 2022 россиянам, увеличилось на 60% до почти 1,6 тысяч.

Отказ в ВНЖ для таких ИТ-специалистов на основании «угрозы безопасности государства», возможно, влечёт за собой «бан» в ЕС. Пока это гипотеза, которую высказывают юристы.

Число отказов беларусам на данный момент примерно на уровне 2021-го. От общей суммы заявлений (35+ тысяч против 32+ тысяч за весь 2021-й) — около 5%.

Как отказывают из-за «угрозы безопасности государства»

По данным канала «Мы не угроза для Польши», часто происходит так: через какое-то время после подачи на ВНЖ специалист получает письмо от ABW (Агентство внутренней безопасности) о том, что часть документов по его делу получила отметку «засекречено». За этим может следовать отказ в выдаче ВНЖ.

По словам специалистов, которые получили такие отказы, отказ в ВНЖ по соображениям нацбезопасности — вероятно, «красный флаг для других государств». Переезд в другую европейскую страну может стать невозможным из-за включения в SIS. Об этом они узнали на консультациях с юристами, однако пока никто не проверял на практике.

Татьяне Потеловой 23 года, она работает продакт-менеджером в крупной международной компании. В Гданьск приехала 27 февраля 2022 года, сразу после начала войны. Свой переезд в Польшу Татьяна начала планировать с осени 2021 года. Тогда Татьяна узнала, что она прошла испытательный срок в международной компании с офисом в Гданьске, где работает и по сей день. Девушка решила переезжать спокойно и без спешки. Так получилось, что границу с Эстонией она пересекла 26 февраля.

Девушка ни разу не была в Польше до переезда, но осенью 2018 года увидела на YouTube влоги русскоязычной блогерки про жизнь в Польше.

Татьяна говорит, что никогда не сталкивалась с бытовыми проявлениями дискриминации в Польше.

Компания, где работает Татьяна, помогла ей податься на ВНЖ в Польше. По её воспоминаниям, поход в ужонд прошёл отлично, документы у девушки принимала милая женщина, которой она понравилась, и все документы у Татьяны приняли. Впрочем, 11 августа она получила письмо от ABW (Агентство внутренней безопасности) о том, что часть документов по моему делу получила отметку «засекречено».

Сейчас Татьяна признаётся, что не знает, что ей делать. Получить статус беженца в Польше россиянам практически невозможно. «Я не могу доказать, что мне что-то конкретно угрожает в России, потому что уголовного дела нет».

Она рассматривала Грузию как одно из самых популярных направлений для миграции россиян, но признается, что «замечает, как местные недовольны таким потоком людей». «Я это понимаю и уважаю». Свою жизнь в Армении или Сербии она тоже представляет слабо. «Эти страны близки к России своей позицией. Я не думаю, что могу там высказывать свою позицию и быть свободной в своих взглядах», — говорит Татьяна.

Виктор Варламов признаётся, что после 2014 года понял, что с Россией ему не по пути.

Оказалось, что дед жены Виктора был поляком и она могла получить «карту поляка». В связи с этим семья решила переезжать в Польшу. Мужчина нашёл работу в Гданьске как разработчик, и в феврале 2016 года они приехали в Труймясто.

Вскоре после переезда его супруга получила карту поляка, ПМЖ и гражданство.

Виктор же получил КЧП по воссоединению семьи, а сейчас подал документы на карту резидента ЕС (постоянный вид на жительство после 5 лет проживания в Польше). После этого ему пришло письмо от ABW про «угрозу для национальной безопасности Польши».

Ещё после начала войны Виктор вместе с супругой решили уехать из Польши в Испанию.

— С одной стороны, я и для поляков «угроза», и в России мне тоже небезопасно находиться из-за антивоенной позиции. 31 августа летим в Испанию, мой вид на жительство будет действовать ещё год. А там посмотрим. У жены всё-таки гражданство ЕС, так что и я, и моя дочь должны иметь возможность легализоваться.

Виктор будет продолжать сотрудничество со своей польской компанией.

20-гадовую беларуску Ганну Морскую затрымлівалі пяць разоў. Зараз Ганна жыве ў Беластоку і ў аўтарскай калонцы расказвае пра месцы зняволення, у якіх агулам яна правяла 63 дні, падтрымку і салідарнасць у камеры і за яе межамі і чаму беларусаў чакае перамога.

Гэта другая з чатырох частак своеасаблівага дзённіка Ганны, які яна прадстаўляе чытачам MOST.

Чытайце таксама

«Калі ты яшчэ падыхаеш свежым паветрам». Беларуска Ганна Морская — пра голыя ложкі на Акрэсціна і «жодзінскія лабірынты»

MOST

9 жніўня 2022, 15:14

20-гадовую беларуску Ганну Морскую затрымлівалі пяць разоў. Зараз Ганна жыве ў Беластоку і ў аўтарскай калонцы расказвае пра месцы зняволення,...

Чытаць далей

Самае «законнае» затрыманне

«10.06.21 группой граждан, среди которых была гражданка А., в пешеходном переходе по адресу: г. Минск… были наклеены плакаты с надписями “Силовики, помните, что: “ и цитатами из Уголовного кодекса…».

Менавіта гэта будзе напісана ў пастанове суда. 10 чэрвеня ў адным з пераходаў група грамадзян наклеіла плакаты, дзе сілавікам нагадвалася пра тое, якія артыкулы Крымінальнага кодэкса яны парушылі. Пасля сканчэння акцыі быў затрыманы адзін удзельнік.

На дзіва, гэта было самае законнае, калі так можна сказаць, затрыманне. Да мяне падышоў мужчына, паказаў пасведчанне і прапанаваў прайсці з ім. Я запытала, ці магу паведаміць родным пра затрыманне, атрымаўшы дазвол, напісала пра здарэнне і выдаліла тэлеграм. Але я не здамся так проста!

Падлавіўшы момант, я паспрабавала ўцячы — не атрымалася. Пасля крыку «Стаяць, міліцыя!» я спынілася і падняла рукі, супрацоўнік скруціў мне іх і павёў у апорку, дадаўшы, што гэта артыкул 24.3.

Размова з гэтым супрацоўнікам была досыць цікавай. Запытаў, колькі мне плацяць, ці ўдзельнічала ў акцыях. Сам жа сказаў мне, што ён таксама ідэйны. Потым прыехаў патрульны, ён мяне і суправаджаў да РУУСа. Той супрацоўнік, што затрымліваў мяне, папярэдзіў, што я люблю бегаць, мне сціснулі рукі і паабяцалі ў выпадку чаго апрануць кайданы і закінулі ў багажнік «бобіка». Досыць цікавая рэч: такі мініаўтазачык памерам, можа, метр на 0.5. У гэтай машыне ехалі двое «палітычных» і два супрацоўніка міліцыі. З адной апоркі затрыманых прывезлі ў іншую, дзе нас і аформілі. Там жа мне і паабяцалі месячны адпачынак у санаторыі.

— Да я бы вам дал пинок под зад и пошёл настоящих преступников ловить!
— Дык давайце! Гэта не трэба ні нам, ні вам.

Прайшло хвіліны дзве, міліцыянер вярнуўся і, выбачаючыся, сказаў, што мы паедзем на ЦІП. Са мной і так было ўсё зразумела, але дзяўчынку побач было шкада. Калі мяне вялі да машыны для перавозкі ў РУУС, то патрульны пачаў са мной размаўляць і штурхаць, каб адказвала «на нормальном русском языке».

«С целью избежания повторных пыток»

У РУУСе я апынулася ў «акварыуме» — краты з лаўкай. Зноў ужо знаёмая працэдура: агляд, подпіс пратаколаў, арышт рэчаў і гэтак далей. Праз гадзіны дзве мяне закінулі ў «малпоўнік» — бетонны пакой з драўлянай сцэнай, дзе я знаходзілася прыкладна да другой гадзіны ночы. Стомленую і заспаную, мяне выцягнулі ў следчы пакой, дзе я павінна была падпісаць пратаколы. Іх склалі два: 19.1 і 24.3.

«Совершила попытку к бегству с целью избежания повторных пыток на Окрестина», — прачытаўшы гэта ў адным з пратаколаў, следчы сказаў, што дарма так напісала — тут ужо будзе дакладна зразумела, што ўцякала.

А трэцяй гадзіне я ўжо спала, скруціўшыся абаранкам, на лаўцы ў 17-й камеры ІЧУ. На вуліцы +30, а ў памяшканні, напэўна, +10-15, вельмі холадна. Раніцай нас чакаў «шмон», дзе я і мая сукамерніца атрымалі некалькі абразаў наконт знешняга выгляду, які не адпавядаў «традыцыйнаму стану беларускі». Потым нас пачалі забіраць на размовы або суд.

Суд праходзіў класічна, па скайпе. Вынік — 15 сутак па арт. 19.1 КаАП. Усіх пратэстоўцаў, што былі са мной, я ўпэўнівала, што мне дадуць мінімум 30 дзён, таму пятнаццаці абрадавалася, як дзіцё цукерцы 🙂 Здзівіўся нават супрацоўнік РУУСа, які мяне суправаджаў.

Дрэнная ежа, вядро хлёркі і бясконцыя «шмоны»

Калі скончыліся суды, то ўсіх мусілі перавесці ў ЦІП. Канвойны закрыў дзверы пакою, і мы засталіся ўдваіх. Ён проста вырашыў паразмаўляць са мной, зразумець, якія ў мяне думкі, што я хачу зрабіць для Беларусі. Выказаў сваю пазіцыю. Мы агулам зразумелі адно аднаго. Калі ў яго ўзніклі хоць нейкія сумневы, то гэта перамога для мяне.

На вуліцы — анамальная спякота, пасля суда ўсіх затрыманых дзяўчат скінулі ў адну камеру-карцар №6. Закрытае акно, кармушку адчыняць нельга, у пакоі — дзевяць чалавек. Крыху менш чым праз год адна з «жыхарак» гэтага памяшканне будзе прызнаная палітзняволенай. У карцар дзяўчат закінулі за міску, дзе было надрапана «ЖЫВЕ БЕЛАРУСЬ» — кіраўнік ЦІПу вырашыў, што гэта з’яўляецца падставай для змяшчэння ўсёй камеры, а таксама новапрыбыўшых, у штрафны ізалятар. Пасярод пакою — зэдлік, прывараны да падлогі, ложак прышпіляецца да сцяны, «палітычным» карыстацца ім нельга. Каля ўвахода — прыбіральня без дзвярэй, агароджаная толькі збоку, і кран без ракавіны, замест яе — сметніца. Там вельмі не хапала паветра з-за гарачыні, а ноччу было холадна з-за таго, што спалі на голай плітцы. Але выкручваліся і ў такіх умовах

На наступную раніцу нас перавялі на трэці паверх. Так я і патрапіла ўпершыню ў знакамітую камеру №15. Усе вельмі абрадаваліся свежаму паветру, а адна з маіх сукамерніц сказала, што мы нават не ўяўляем, наколькі тут шыкоўная падлога для сну. Спалі мы на падлозе, таму што спаць на голых жалезных прутах было холадна і балюча. Кармілі класічна дрэнна — і кожную раніцу вядро хлёркі, цягам дня — 3-4 «шмоны». У сувязі з тым, што акно пастаянна адкрыта, туды вешалі «фіранкі» з пакетаў для хлеба, каб менш мерзнуць уначы.

Баранавічы: кармілі лепш, нават далі каву

На палове тэрміна траіх дзяўчат вырашылі перавезці ў СІЗА-6 у Баранавічах. З камеры нас забралі з самага ранку, не даўшы нам магчымасці атрымаць перадачы. Але перад этапам нас пакінулі ў дворыку на сонцы. Спачатку было файна, але потым ужо пачало пячы. Хлопцы і дзяўчаты, які этапавалі, былі літаральна праз сценку ў дворыках без даху. Каб падтрымаць зняволеных, мы гучна спявалі. Потым хлопцы нам ціха дзякавалі за гэта.

У аўтазаку нас было пяць жанчын — тры палітычныя, жанчына без пэўнага месца жыхарства і былая крымінальніца. Цікавы кантынгент, але мы знайшлі агульную мову. У машыне з намі ехаў сабака, якога мы праз краты гладзілі. Знаёміліся з хлопцамі з суседніх «стаканаў», усе яны былі палітычныя.

Калі нас прывезлі на тэрыторыю СІЗА, то першае, што кінулася мне ў вочы, — неверагодна прыгожыя краявіды. А потым ужо — будынкі ў жудасным стане. Засялілі нас у паўпадвальнае памяшканне, у камеру №119, але перад засяленнем — чарговы агляд, дзе ў мяне забралі ўсю маю сімволіку. Памяшканне на шэсць месцаў, з прыбіральняй без дзвярэй, толькі халоднай вадой, з абсыпанай тынкоўкай, цвіллю, затое — з люстэркам і пластыкавымі шыбамі. Там былі «гаспадары», якія сёння павінны былі выйсці, яны і распавялі нам пра правілі і ўмовы. Абавязковым рытуалам, калі ў пакой заходзіць прадольны, была справаздача. «Камера 119, пяць адміністратыўна арыштаваных. Дзяжурная такая-та».

Сярод плюсаў у Баранавічах было тое, што нам дазволілі ўзяць неабходныя прыватныя рэчы з асабістых сумак, плюс яшчэ дзяўчаты пакінулі нам адзенне і сродкі гігіены. Кармілі там лепш, чым на Акрэсціна, нават давалі смачную тушаную бульбу.

«Шманалі» камеру чатыры-пяць раз у дзень, смецце выносіць дзяжурны. У СІЗА нам нават давялося працаваць, перад наступным этапам трэба было прыбраць камеры. Палітычныя пагадзіліся, каб падыхаць свежым паветрам, а камусьці і папаліць.

На наступны дзень нас перавезлі ў ІЧУ. Да апошняга моманту мы не ведалі, куды нас вязуць. Адна з дзяўчат пачала плакаць, ёй было страшна. Мы спрабавалі яе супакоіць, хоць у саміх жах быў не меншы. Везлі нас у «бобіку», вельмі цесным і нязручным для перавозкі арыштантаў. У ізалятары ўмовы адчувальна лепшыя: зроблены новенькі рамонт, агароджаная прыбіральня з унітазам. Нават аднойчы на 20 хвілін вырубілі святло і не будзілі ноччу. Так, увесь час у ЦІП, ІЧУ і СІЗА ў нас гарэла святло і нас будзілі а другой і чацвёртай гадзінах ночы на пералік жыхароў. У баранавіцкім ІЧУ кармілі смачней за ўсе ўстановы, нават далі каву.

У канцы чэрвеня я выйшла на волю. Некаторыя з маіх сукамерніц пасля выхаду на волю адразу з’ехалі, іншыя працягнулі барацьбу, адну прызналі палітзняволенай. Зараз мы працягваем заставацца на сувязі.