Бывший политзаключённый из Гродно Владимир продолжает рассказывать в колонке для MOST, как полтора года провёл в заключении. В новом материале он объясняет, как делят нары заключённые, а также вспоминает свою первую ночь в изоляторе временного содержания.
Владимир родом из Гродно, работал программистом. В июле 2022 года он освободился из колонии, где находился в заключении по политической...
Чытаць далейDetails
Бывший политзаключенный из Гродно Владимир продолжает рассказывать в колонке для MOST, как полтора года провёл в заключении. В новом материале...
Чытаць далейDetailsПриветствую вас, вольнячие люди! С удовольствием продолжаю свой рассказ об интересном этапе в моей жизни — экскурсии в арестантскую жизнь беларусского политзаключенного, которая продолжилось полтора года. Сегодня постараюсь вам передать ощущение первой ночи в ИВС — изоляторе временного содержания.
Немного про нары
Ты спишь на «пальме» (верхние нары) — тебе, по зэковским понятиям, не положено спать снизу, если ты только-только заехал. Опять же, эти правила с выбором расположения тумбочек в бараке в зоне или нар в тюрьме — это всё локальные правила той хаты (или локации), в которую тебя заселили. Сами нары и их расположение — это очень важный аспект в жизни зэка.
Какие-то нары находятся в слепой зоне камер видеонаблюдения, и можно спокойно чалить (отбывать срок) на нарах днём. Также важно, насколько они удобны — с этим большая проблемы в гродненской тюрьме: железо, на которое кладут матрац, — изогнуто, ржавое, скрипучее…
Какие-то нары расположены близко к окну, и шанс, что тебя просквозит зимой, огромен. Какие-то — ближе к умывальнику, и это тоже создаёт огромный дискомфорт, ведь ИВС и тюрьма — это отбывание заключения в локации камерного типа, ты там, в хате, находишься 24/7, не считая прогулки во дворик, которая длится 40 минут в день. И большую часть этого времени ты проводишь, лёжа или сидя на своих нарах. Но одно я понял точно: нары, которые снизу, — это правильный выбор.
Я был в хатах, которые диктовали правила выбора нар по-разному: делаешь много для хаты — берёшь приоритетное место. Если ты стар и не можешь залезть на верхние нары, то тебе нары снизу. В некоторых, наоборот, стар — спи там, где спать никто не хочет. Но чаще было так: успел шмот на нары кинуть — переехал. Но всегда спрашиваешь разрешения или как минимум оповещаешь зэков в камере, что планируешь по тем или иным причинам переместиться. А уже как ты с легавыми будешь договариваться — это твоя проблема. По правилам ИВС, тюрьмы и зоны ты обязан спать на том спальном месте, которое тебе определила администрация учреждения.
Важный момент, чтобы вы меня правильно поняли: делаешь много для хаты — это много отдаёшь на общак, много «греешь крытую» (отправляешь необходимые вещи и еду заключённым, которые сидят уже долго и были отправлены с зоны в тюрьму — «на крытую», как правило, из-за нарушений правил в самой зоне), много покупаешь или отдаёшь для самой хаты, к примеру, одно из своих полотенец отдаёшь на общее, стоишь на дороге (ведешь коммуникацию с зэками из других хат), решаешь вопросы с братвой и так далее.
С точки зрения легавых — политики (те, кто проходит по «политическим» статьям) всегда спят сверху и ближе ко входу в камеру. Всё потому, что на политиков вешают ПУ (профучёт) и они считаются экстремистами и террористами. Настолько легавые боятся программистов, бизнесменов и комментаторов, что вешают им такое клеймо — жёлтую бирку ПУ на грудь зэка, и к этим жёлтобирочным всегда внимания больше, чем к остальным. Доходило до тупейшего. В камере у нас — 10 человек. Двое — по статье 139.6 (убийство с особой жестокостью), а зеки, к которым нужно особое внимание и контроль, — это учитель географии, блогер и программист!
В тюрьме, конечно, есть лайфхаки, как обойти правило легавых с расположением твоей нары — но это уже в одной из следующих историй, когда путь приведёт в тюрьму. Сейчас возвращаемся в ИВС.
Первая ночь в ИВС
В ИВС я зашёл крайним в камеру, и мне, естественно, досталась худшая нара, сверху. Отбой в 22:00, но свет не выключают. Большая лампа продолжает светить, чтобы вдруг ты, человек, у которого из своих вещей — только одежда (у политиков на обыске забирают даже спички), человек, который пару часов назад прогуливался по городу и вёл абсолютно законную и мирную жизнь, вдруг решишь напасть на другого зэка или причинить себе увечья. Поэтому свет горит всегда!
Ещё раз, это важно: свет включен ночью, так как в камере есть хотя бы один политик. Если бы в камере на четыре человека в ИВС находились убийца, наркоман, рецидивист и насильник, то она считалась бы спокойной камерой, и там день (светильник, который светит днём) светил бы только днём, а ночью — или светильник вообще выключался бы, или включали второй светильник — луну, или, как его еще называют, ночь. Это светильник со слабым светом — чтобы на видеокамере было видно, что делают зеки ночью, но свет настолько слаб, что не мешает спать.
Итак, я сплю (пытаюсь), в двух метрах от меня светит этот, с*ка, светильник, жёстко накурено, окно заперто, душно. Слышимость нереальная: мы отчетливо слышим, как передвигаются по коридору постовые — 18-летние легавые, которые пришли работать в ИВС, так как это идёт им в срок армии. (Не спрашивайте, откуда мне это известно — они сами часто жаловались на своих начальников, на зарплату и на эту прогнившую систему. Но тот момент, что они не пойдут в армию на срочную службу, их очень радовал.) Но и это еще не все. Нам, особо опасным зекам, необходимо отчитываться легавым два раза ночью: в час и в три (или в два и в пять — как решит администрация ИВС).
Как это происходит: ты крутишься в неудобной постели, чувствуешь запах простыни и понимаешь, что её даже еле стирали после предыдущего владельца; натягиваешь одеяла на глаза, чтобы не видеть свет этого фонаря; пытаешься дышать, несмотря на вонь, и стараешься адаптироваться к шуму ходьбы постовых — и вот он, долгожданный момент, когда ты падаешь в сон, как вдруг открывается кормушка (отсек для еды в двери), и громко с эхом легавый бьёт ключами об железную дверцу кормушки, давая понять, что пришло время отчитываться. Ты спускаешься с кровати (второй минус от нар сверху — нужно ещё умудриться сонным не упасть). Подходишь к кормушке и называешь фамилию-имя-отчество, свою статью и дату попадания в этот чудо-санаторий. После отчёта ты ложишься спать, натягивая одеяло, одновременно найдя там чей-то ноготь, выкидываешь его, ложишься спать — и уже через 2-3 часа повтор: опять отчет. Ты проживаешь это ещё раз — и вот вроде всё, долги отдал, можешь ложиться спасть спокойно, но бодрый голос легкового «Подъём!» дает тебе понять, что твой отдых закончился. Вот и новый день, день — где нельзя писать, читать, сидеть. Но можно мечтать, мечтать о скорейшем переезде в тюрьму.
На этом пока прерываю свой письменный визит, кладу перо на стол и желаю вам и вашим близким всех благ. Жму правую руку как горло куму, ваш арестант-политик Вова ДШБ их хаты 136.
